Все,
чего касалось это слово,
оживало.
Резко. Невпопад.
Может быть
немного бестолково,
как теленок, тычась наугад,
вымя
материнское искало.
Матерело.
Обретало плоть.
И стихами
в горле клокотало,
как однажды, выдумал Господь.
Строчками
цеплялось за бумагу,
и скреблось настырно:
«Отпусти…
Без меня не сможет
на Итаку
Одиссей вернуться; мир спасти –
Дон Кихот;
в обличие Шекспира
лорд английский
воплотиться…». Бред.
Кто тогда
за стойкою трактира
на потомков выплеснет сонет?
На скамейке
в парке возле дома
«Я люблю» –
не вырежет балбес
даже от избытка
феромона
экзокринных (потовых) желез.
На экране
черного дисплея
не зажжется маячок
«Стихи.
Точка. ru».
И к яслям Вифлеема
Не придут с поклоном пастухи.
Не увидят
ангелов над полем,
там, где из-
реченное сбылось.
Где в чужой стране
за мертвым морем
слово на кресте оборвалось…
чего касалось это слово,
оживало.
Резко. Невпопад.
Может быть
немного бестолково,
как теленок, тычась наугад,
вымя
материнское искало.
Матерело.
Обретало плоть.
И стихами
в горле клокотало,
как однажды, выдумал Господь.
Строчками
цеплялось за бумагу,
и скреблось настырно:
«Отпусти…
Без меня не сможет
на Итаку
Одиссей вернуться; мир спасти –
Дон Кихот;
в обличие Шекспира
лорд английский
воплотиться…». Бред.
Кто тогда
за стойкою трактира
на потомков выплеснет сонет?
На скамейке
в парке возле дома
«Я люблю» –
не вырежет балбес
даже от избытка
феромона
экзокринных (потовых) желез.
На экране
черного дисплея
не зажжется маячок
«Стихи.
Точка. ru».
И к яслям Вифлеема
Не придут с поклоном пастухи.
Не увидят
ангелов над полем,
там, где из-
реченное сбылось.
Где в чужой стране
за мертвым морем
слово на кресте оборвалось…
Елена Айская
